91-й кукиш - смерти

Участнику войны с милитаристской Японией полковнику в отставке Тимофею Ивановичу Ужегову исполнилось 90 лет

Орденоносец, кандидат исторических наук, доцент, заслуженный работник культуры РСФСР, лауреат литературной премии имени В.С. Пикуля – далеко не полный перечень заслуг Тимофея Ивановича Ужегова.

В фильме «Белые россы» главный герой в исполнении народного артиста СССР Всеволода Санаева, отвечает соседу на вопрос, что ты в этой жизни сделал? «Очень многое. Восемьдесят лет показывал кукиш смерти. Это, если только раз в году. Но по счастью - многим более». В подтексте – война, где, как известно, воевавшим год засчитывался за три. По высшей справедливости. Страшной была та война. Выпала она и на долю моего учителя, Тимофей Ивановича Ужегова.
Воспитывался он в многодетной семье, проживавшей в посёлке Ульба-строй. Отец был учителем, мать – домохозяйкой. До службы в армии юноша учился в горно-металлургическом техникуме и поэтому мог не попасть на войну, как некоторые его однокашники – им была положена бронь. Но Ужегов, проявив настойчивость и смётку, добился, чтобы его призвали в армию. Окончил учебное подразделение, командовал стрелковым отделением в Забайкальском военном округе. В день начала войны с Японией Ужегова назначили комсоргом батальона. За проявленное мужество при освобождении Маньчжурии присвоили звание младшего лейтенанта. В 1946 году его назначили ответственным секретарем редакции многотиражной газеты 14-й механизированной дивизии. А дальше в биографии офицера были читинский учительский институт, редакторский факультет Военно-политической академии имени В.И. Ленина, служба в газете «Советская Армия» Группы советских войск в Германии. С 1962 года Ужегов на кафедре журналистики Львовского высшего военно-политического училища.
…Сорок шесть лет назад я вёз полковнику Ужегову рекомендательное письмо от выпускника этого же военного вуза Михаила Малыгина. Тёзка писал обо мне всякие хорошие слова и просил Тимофея Ивановича, в то время уже начальника кафедры журналистики, поспешествовать «толковому парнишке, который всенепременно будет хорошим военным журналистом» поступить в училище. А Тимофей Иванович оказался в отпуске. И я вручил ему рекомендательное письмо, спустя лишь месяц после того, как стал курсантом. Ужегов взял бутылку водки, нехитрую по тем временам закусь и повёл меня в кафешку Стрийского парка. И там за рюмкой долго и обстоятельно расспрашивал про службу Миши Малыгина, с которым состоял в переписке, как и со многими другими военными журналистами, выпускниками нашего ЛВВПУ. Однако ему хотелось знать, что называется, из первых уст, как там дела в далёкой среднеазиатской дивизионке. Именно в такой военной газетёнке быстрого реагирования сам он «пропахал» многие годы. Потом Тимофей Иванович проводил меня в казарму. На всякий случай. А вдруг я, с запахом спиртного, попадусь на глаза училищному начальству.
В советские времена именно это моё воспоминание никогда и нигде бы напечатано быть не могло по определению. Потому что ведь жуткая крамола. Даже как бы и караул: начальник кафедры политучилища спаивает курсанта-первокурсника! Однако Тимофей Иванович никогда и ни в чём не был подвержен политическому обскурантизму. Притом, что формально всю жизнь прослужил именно как политработник. Но у этого мудрого человека наличествовал некий врождённый иммунитет против многих идеологических догм того времени. Да, по долгу службы он говорил нам положенные агитпроповские речи, но всегда с такой отстранённостью и таким тоном, что как-то вдохновиться ими невозможно было в принципе. Тем более, что он никогда и никого не осуждал за незнание тех догм. Вообще за семь лет обучения у Тимофея Ивановича я не видел ни разу (!) его сердитым и не знаю случая, чтобы он на кого-то взъелся, или хотя бы зло, агрессивно попенял нерадивого.
Тут ревнители пуританской военной советской педагогики могут меня существенно подковырнуть. Но я с ними в спор вступать не собираюсь. Потому что знаю по себе: педагогика Ужегова – особь случай. Мне она по душе априори и до гробовой доски. К слову, он и ещё начальник кафедры философии ЛВВПУ полковник Рэм Яковлевич Логинов дали мне рекомендацию в члены КПСС, что тоже буду помнить до самого последнего вздоха. И тут молодым людям, похоже, вообще не понять, про что я тут разглагольствую. Да, братцы, получить рекомендацию в члены КПСС от таких военных корифеев было не хухры-мухры – огромная честь.
Спустя несколько лет я поступал на редакторское отделение Военно-политической академии имени В.И.Ленина, где к тому времени полковник Ужегов работал старшим преподавателем кафедры журналистики. Привёз своему любимому учителю банку икры и пару бутылок армянского коньяку многолетней выдержки. Полагал: посидим, поговорим, как в былые времена. «Нет, Михаил Александрович, - с виноватой улыбкой сказал Ужегов (всю жизнь он обращается ко мне на «вы»), - свою бочечку я уже выпил. Так что вы с товарищами её на досуге употребите. А за икру - спасибо». Кстати, никогда не видел Тимофея Ивановича курящим. И мне он всегда советовал «бросить эту гадость». Да кто же из нас слушал своих наставников-учителей?
И здесь, как на духу я вынужден признаться в том, что все мы, сначала курсанты ЛВВПУ, затем слушатели академии воспринимали лекции Ужегова без надлежащей заинтересованности, не говоря уже о пиетете. В книге своих воспоминаний «Встречная полоса. Эпоха. Люди. Суждения» я написал: «Преподавателем Тимофей Иванович был, строго говоря, не выдающимся, еще меньше соответствовал должности начальника кафедры журналистики по тем нашим советским мерка. Возможно, и поэтому мы её промеж себя характеризовали так: кафедра, где девять овец и один Бугаец (фамилия преподавателя-хохмача). Спустя годы, когда я поступил в академию, Тимофей Иванович и там оказался преподавателем кафедры журналистики. К его лекциям мы всегда относились свысока и почти небрежно. Он воспринимал это спокойно, казалось, даже с юмором, хотя именно такое качество напрочь Ужегову не свойственно.
Бежит, бывало, по лестнице вниз. Здоровается с женщиной на третьем этаже. На первом вдруг спохватывается: «Ах, ты черт! Это ж была моя жена!»
Кто-то наверняка ведь подумает, что Тимофей Иванович обиделся за мою почти фривольность. Ничуть не бывало. Так расхвалил мою книгу, что мне даже неловко стало. И ещё добавил: «Видите ли, Михаил Александрович, можно исполнять песни, кривляясь, как нынешние певцы попсы. А можно – как Иосиф Кобзон. Упаси Бог, не хочу себя сравнивать с великим певцом, но именно так, не кривляясь, я и читал свои лекции. Вы ведь понимаете, что научить писать человека нельзя. Можно лишь подсказать ему в каком направлении двигаться, рассказать схему жанров. Но лучше, конечно, если он тебя послушает, а сам будет писать вопреки всем схемам и жанрам. Лишь бы по делу писал. Вот этому я вас и учил. А уж как получалось – не мне судить».
Мне – тем более. Просто вспоминать буду. Однажды, ещё в училище, Ужегова грубо оскорбил один наш начальник. Другой посоветовал Тимофею Ивановичу потребовать извинений от хама. «Зачем? Если у него есть совесть – сам извинится. А если нет, тем более, зачем мне с ним связываться?» «Хам» извинился.
У нас на редакторском отделении академии работал общественный клуб «Журналист», куда мы приглашали известных писателей, публицистов, общественных деятелей. Однажды у нас гостил Константин Симонов. Ужегов обстоятельно выступил на той встрече. Мой приятель полковник Ромен Звягельский сделал потрясающе-бесподобный снимок, где Симонов и Ужегов запечатлены среди слушателей. Спустя лет пятнадцать Тимофей Иванович приглашает меня выступить перед слушателями с рассказом о встрече с выдающимся писателем.
- Позвольте, Тимофей Иванович, так вы же сами, не хуже меня, можете рассказать о том историческом событии!
- Ну, я – одно дело, а вы – совсем другое. Тем более, что Константин Михайлович вас, а не меня приглашал к себе домой.
Мы часто общаемся с Тимофеем Ивановичем по телефону. Не было случая, чтобы он не поинтересовался судьбами Малыгина, Черевача, Чупахина, Черкасова, Бунина, Баранца, Буркуна – выпускников нашего ЛВВПУ разных лет, с которыми я всегда тоже поддерживаю связь. Вроде как бы мимоходом спросит, а понимаешь, что это ему нужно, отнюдь, не для пресловутой галочки. Да и где теперь те «галочки», кому они нужны? Однако для Ужегова все мы, бывшие его выученики, - часть его большой и прекрасной жизни.
…На днях звоню Тимофею Ивановичу и узнаю: слегка прихворнул. А ведь ещё два года назад читал лекции в Военном университете. А прошлой зимой на вопрос, где её муж, Валентина Иннокентьевна ответила: «Вокруг школы на лыжах ходит».
Возвращаясь к фильму «Белые росы», с которого я начал эти строки, замечу, что Тимофей Иванович Ужегов уже 91-й раз «показывает кукиш» смерти. С учётом войны эта цифра перевалила далеко за сотню!

С юбилеем тебя, мой дорогой учитель!

Комментарии:

Захарчук Михаил 31.01.2015 в 13:05 # Ответить

Не частый случай в моей практике, когда вынужден обращаться к написанному и опубликованному, чтобы не исправить даже, а элементарно добавить. Дело в том, что мои однополчане по боевому строю в массе своей почти восторженно встретили написанное об учителе нашем Ужегове. Оно и понятно: из нескольких тысяч выпускников факультета журналистики ЛВВПУ, редакторского отделения ВПА не найдётся ни одного, кто бы не воздал должное замечательному педагогу. Но при этом 4 (четверо!) из них задали мне один и тот же вопрос: почему ты не написал о сыне Тимофея Ивановича – Александре? Ведь кроме того, что он продолжил отцовские дело, так ещё ведь и замечательный человек – весь в своих прекрасных родителей. Самое главное, что и я отлично Сашу знаю. На прошедшем юбилее нашего ЛВВПУ встретились и обнялись, как родные. А вот в заметке о нём ничего не сказал. Досадно. Хоть таким образом исправляюсь. Автор.

Татьяна П. 31.01.2015 в 13:45 # Ответить

Конечно же, понравился этот рассказ о любимом учителе Михаила Захарчука Тимофее Ивановиче Ужегове. У каждого из нас были учителя. И повезло тому, кому попался мудрый педагог, который вёл за собой, следил за твоим развитием, вовремя мог дать совет. А ты шёл за ним и верил ему.
Когда нас учили, не было современных средств обучения, электроники и всего, с чем сейчас идёт учитель в класс. Нас учили словом и примером.
Как не вспомнить строки из стихов Н. А. Некрасова
Учитель, перед именем твоим
позволь смиренно преклонить колени...
Автор пишет о Тимофее Ивановиче с любовью, почтением и гордостью. Понимаешь, что достойных людей и грамотных специалистов воспитал своим примером этот уважаемый и уникальный человек.
Позвольте и мне, не знающей Вас лично, уважаемый Тимофей Иванович, поздравить Вас с юбилеем и пожелать продолжения Пути сопротивления и преодоления преград.
Мы всё время идём этим путём.