Мальчики становятся мужчинами

— Слушаю вас, – не отрываясь от бумаг, кивнул он. Панков молча положил на стол рапорт. Ионин недовольно пододвинул бумагу к себе и стал читать. Наконец, он поднял на курсанта удивленные глаза и посмотрел так, будто встретился с каким-то неприятным и необъяснимым явлением.

— Вы долго думали? — проговорил Ионин с неприсущей ему резкостью.

Панков молчал.

— Понимаете ли вы, что делаете?!

Офицер встал и, тяжело ступая, сделал несколько шагов по каюте. Это был полнеющий мужчина лет тридцати пяти, с невыразительным одутловатым лицом, жидкой растительностью на голове и усталыми светлыми глазами. Несмотря на некрасивое лицо и теряющую стройность фигуру, Ионин казался человеком симпатичным и располагал к себе. Возможно, это происходило оттого, что за строгим выражением лица ему никогда не удавалось скрыть доброту и широту натуры. Даже когда Ионин ругал кого-то из курсантов, в его глазах не исчезала грустная теплинка.

— Понимаете ли вы, на какой шаг идете?! — повторил Ионин еще более строгим голосом.

— Так точно, — ответил Панком тихо.

— Вот что, — минуту помолчав, решительно заговорил командир, — я этого рапорта не видел. Идите и думайте. Даю три дня.

Он взял со стола листок, энергично разорвал его и швырнул в корзину для мусора. Панков что-то хотел сказать, но Ионин не допускающим возражений тоном повторил:

— Идите-идите. И хорошенько подумайте.

Виктору ничего не оставалось, как выйти. Он подошел к своей койке, достал из тумбочки лист бумаги и снова написал рапорт.

2. ПЛОХАЯ НОВОСТЬ

В первый день после практики занятий не было. Курсанты приводили в порядок форму одежды, получали оружие, сданное на время плавания в арсенал, делали приборку в кубриках и учебных аудиториях; командиры взводов, они же — старшины классов, получали в учебном отделе расписания занятий на оставшуюся часть семестра, учебники и пособия; группа курсантов работала на кафедре кораблевождения, разбирала ящики с навигационным инструментом, лоциями, мореходными таблицами, картами и другими штурманскими принадлежностями.Второй взвод был поставлен на приборку кубрика. Разговоры среди курсантов витали вокруг одной темы: отпуск! Корабельная практика, неожиданно вклинившаяся в учебный процесс, разделила семестр на две неравные части. Она была запланирована на июль. Но учебный корабль, на котором предстояло практиковаться первокурсникам, получил приглашение посетить с дружественным визитом одну из средиземноморских стран, и сроки практики изменились. В походе курсанты не только несли вахты, но и слушали лекции, выполняли контрольные работы, сдавали зачеты. Поэтому по возвращении в училище им предстояло прослушать лекции лишь по некоторым дисциплинам, выполнить зачетную навигационную прокладку и сдать курсовые экзамены. На все это отводилось около месяца, а потом… потом долгожданный и вполне заслуженный отпуск. О нем-то и шли разговоры.Сто второй класс драил кубрик. Томилин сразу после завтрака отправился в учебный отдел, и приборкой руководил командир первого отделения старшина второй статьи Заброда. В училище он поступил после года службы, но этим в отличие от Томилина не кичился, на равных со всеми участвовал в любых работах и подавал команды только тогда, когда это было действительно необходимо. С ним всегда работалось легко и весело. И что удивительно, несмотря на то, что старшина никогда вслух не напоминал о своем командирском положении, под его руководством все делалось так, как нужно, не возникало никаких конфликтов и проблем. Сдвинув койки в один угол, курсанты натирали мастикой палубу, как по-морскому называли они паркетный пол кубрика. Несмотря на ранний час, в окна вовсю жарило солнце, поэтому они разделись до формы с шутливым названием «ноль» — трусы, ботинки. Неразлучные друзья - Сакистов, которого за удивительную способность засыпать в любом положении и в любое время суток прозвали Саком (от слова «сачковать»), и Шальнев, веселый, острый на язык и насмешливый курсант, - были в это утро центром общего внимания. Шальнев как всегда разыгрывал флегматичного и несообразительного Сакистова.

— Да,а, Сак, — вздыхая, говорил он, — придется тебе в «академии» сидеть.

— Это почему же? — встревожился Сакистов. На его широком добродушном лице проступил испуг. «Академией» курсанты в шутку называли своеобразный третий семестр в году, во время которого задолженники вместо каникул, ликвидировали свои «хвосты». «Академии» все очень боялись, и перед отпуском даже самые беспечные курсанты начинали проявлять небывалую активность в учебе. Сакистов был во взводе рекордсменом по задолженностям. В первом семестре он с огромным трудом одолел зачеты и в самый последний день был допущен к экзаменам. Во время практики Саку удалось с горем пополам сдать большую часть задолженностей, и он сейчас чувствовал себя уверенней, чем когда-либо. Однако любой намек на то, что перспектива попасть в «академию» еще не утрачена, неприятно холодил сердце.

Комментарии:

Хромов Виктор Алексеевич 20.02.2016 в 22:48 # Ответить

Прекрасно написано. Спасибо за воспоминания! 1968-1973 г.г.